Т.к. небольшой, но по всей видимости, личный и «программный» доклад товарища Опарина на конференции, посвященной 200-летию Маркса, всплыл вне узкого круга «коммунистов», а перепечатан социал-демократами, т.е. намекает нам на дискуссию, то и ответить стоит более развернуто и аргументированно.
В первую очередь стоит обратить внимание на постановку проблематики:
1. «…важный методологический вопрос: можем ли мы реформировать, «очеловечить» капитализм или же он требует радикального «снятия», уничтожения?»
2. «…насколько возможно политическое примирение этих традиций[1] (и возможно ли вообще?), и насколько в этом смысле мы можем опираться на теоретическое наследие марксизма (напомню, что традиционно принято эти подходы радикально противопоставлять).»
3. «…как эти подходы могут помочь нам добиться наших обще-левых целей, которые с нами разделяют и немарксистские левые, а именно служить делу человеческой эмансипации, делу «действительного освобождения людей», говоря словами классиков.»
Можно подумать, что мы пытаемся решать методологические вопросы, связанные с левой или социальной теорией в русле марксизма. Но на самом деле читается очень простая тактическая задача, которая следует из условий существования белорусских левых, их истории, практик и уровня теоретической образованности. И здесь стоит перечислить основные проблемы белорусских левых, озвученный в другом месте (без участия товарища Опарина): левых мало, они атомизированны, зачастую речь не идет даже о группах или кружках, а просто об отдельных персоналиях, теоретический уровень крайне низкий, большинство сильно оторвано от нужд простых белорусов. Товарищ Опарин несомненно знает об этом и делает вывод, что единственный выход из «кризиса» – «широкая левая».
Т.е. за попыткой постановки «методологических вопросов», мы видим не теорию или практику в рамках теории, а попытку решения проблемы «выживания» белорусских левых. Но «выживания» не рассмотренного разносторонне, а «выживания» через объединение. Сразу возникает вопрос – а почему именно объединение должно стать залогом «выживания» левых?
И здесь мы приходим к Ленину и его программной статье в «Искре» (1900 г.), приведем цитату целиком:
«Как мы уже говорили, идейное объединение русских социал-демократов еще надо выработать, для чего необходимо, по нашему мнению, открытое и всестороннее обсуждение основных принципиальных и тактических вопросов, поднятых современными “экономистами”, бернштейнианцами и “критиками”. Прежде, чем объединяться, и для того, чтобы объединиться, мы должны сначала решительно и определенно размежеваться. Иначе наше объединение было бы лишь фикцией, прикрывающей существующий разброд и мешающей его радикальному устранению. Понятно поэтому, что мы не намерены сделать наш орган простым складом разнообразных воззрений. Мы будем вести его, наоборот, в духе строго определенного направления. Это направление может быть выражено словом: марксизм, и нам вряд ли есть надобность добавлять, что мы стоим за последовательное развитие идей Маркса и Энгельса и решительно отвергаем те половинчатые, расплывчатые и оппортунистические поправки, которые вошли теперь в такую моду с легкой руки Эд. Бернштейна, П. Струве и многих других. Но, обсуждая все вопросы с своей определенной точки зрения, мы вовсе не отвергаем полемику между товарищами на страницах нашего органа. Открытая полемика пред всеми русскими социал-демократами и сознательными рабочими необходима и желательна для выяснения глубины существующих разногласий, для всестороннего обсуждения спорных вопросов, для борьбы с крайностями, в которые неизбежно впадают не только представители различных взглядов, но даже представители различных местностей или различных “профессий” революционного движения. Мы считаем даже, как уже было заменено выше, одним из недочетов современного движения отсутствие открытой полемики между заведомо расходящимися взглядами, стремление держать под спудом разногласия, касающиеся очень серьезных вопросов.»
Ленин пишет о том, что должно превратить русских социал-демократов в партию. И наряду с техническими моментами (информирование, единая газета и т.д.) необходим единый подход к теории, как залогу практики, единства, унифицированности практики. Выработать единую теорию или, как минимум, взгляд на теорию возможно только через «размежевание», достигаемое через публичную дискуссию. Объединение на основе размежевания предполагает, если кому-то сложно это понять, не братание с идейными противниками, а наоборот просеивание через дискуссию всей русской социал-демократии. И уже на основании идейной близости – объединение. Для того, чтобы понять, что мы можем находиться в одной организации, мы должны иметь четкие и близкие идейные и теоретические основания. Т.е. в первую очередь понимать, что мы – это не они.
В этом смысле мысль Ленина глубоко диалектична. Т.к. предполагает определение социал-демократии через отрицание, через то, чем она не является.
Возвращаясь к белорусской проблематике, несложно понять, что у нас нет теоретических/идейных позиций, по которым могло бы произойти размежевание, т.к. нет теории. «Размежевание» и «объединение» в РБ происходит скорее по принципам личной симпатии/антипатии, чем на каком-то теоретическом базисе. Видимо стоит в очередной раз заметить, что основная функция социальной теории не в том, чтобы отличать одно от другого, а в том, чтобы быть прогностическим инструментом, который может помочь понять, как дальше будут развиваться события и как на их ход можно повлиять.
И здесь мы упираемся в базисные интерпретации текстов Маркса, которые приводит товарищ Опарин:
«Здесь я предлагаю обратиться вновь обратиться к 3-му тому «Капитала», где в 27-й главе «Роль кредита в капиталистическом производстве», Маркс пишет про акционерный капитал как «общественный», социализированный капитал «непосредственно ассоциированных индивидуумов» и, одновременно, как «упразднение капитала как частной собственности в рамках самого капиталистического способа производства».»
И продолжает через экономиста Келсо:
«Наёмный работник, человек, работающий на «чужого дядю» – это плохой работник, справедливо считал Келсо, потому что он работает безынициативно, не заинтересованно, видя в труде только необходимость. Единственное лекарство от этой «болезни», по Келсо, состоит в том, чтобы людей, которых Маркс называл «пролетариями», тоже сделать собственниками. В итоге, Келсо предложил часть зарплаты людям, продающим свой труд, которых он сам называл «бедняками по происхождению», выдавать акциями предприятия, где они работают…»
Начнем с того, что третий том Капитала был впервые опубликован в 1894 году, через 11 лет после смерти Маркса. Он скомпилирован Энгельсом из оставшихся от Маркса фрагментов черновиков. Этот факт ставит перед нами интересную герменевтическую проблему – насколько 3й том Капитала принадлежит Марксу, а на сколько он является произведением самого Энгельса? Почему Маркс не смог сформировать свои черновики в книгу? Считается, что Маркс начал работать на Капиталом в 1857м году, через 10 лет он издает первый том Капитала. Оставшиеся три остаются так и не написанными (не изданными) при жизни Маркса. Т.е. в течении 16 лет он не смог сформировать продолжение Капитала, хотя и оставил многочисленные наброски, из которых Энгельс в течение двух лет формирует второй том, а еще через девять лет третий.
Вторая проблема, так же лежащая в области герменевтики, – марксизм не является стройным, завершенным в систему учением. Он саморазвивающаяся тотальность, обращенная одновременно вовне, получая новые знания, и вовнутрь, переделывая себя в соответствии с вновь полученными данными. Эта самокритичность и делает марксизм наукой, дискурсом, а марксистов учеными, работающими в рамках данного дискурса. В этом плане Энгельс, несомненно, является марксистом, а текст имеет значение, даже не принадлежа перу Маркса. И по этой же причине мы должны подходить к любому (не только марксистскому) тексту с точки зрения того, как это выглядит сейчас, через призму исторических событий, накопленного опыта и знаний, а не пытаясь поместить себя обратно в 1894й год.
Попытаемся взглянуть на этот фрагмент целиком и более внимательно:
«Превращение действительно функционирующего капиталиста в простого управляющего, распоряжающегося чужими капиталами, и собственников капитала — в чистых собственников, чистых денежных капиталистов. Если даже получаемые ими дивиденды включают в себя процент и предпринимательский доход, т. е. всю прибыль (потому что содержание управляющего является или должно быть просто заработной платой за известного рода квалифицированный труд, цена которого регулируется на рабочем рынке как цена всякого другого труда), то и тогда вся эта прибыль получается только в форме процента, т. е. вознаграждения просто за собственность на капитал, которая таким образом совершенно отделяется от функции в действительном процессе воспроизводства, подобно тому как эта функция в лице управляющего отделяется от собственности на капитал. Таким образом, прибыль выступает (уже не одна только часть её, процент, получающая своё оправдание в прибыли заёмщика) как простое присвоение чужого прибавочного труда, возникающее из превращения средств производства в капитал, т. е. из их отчуждения от действительных производителей, из их противоположности как чужой собственности всем действительно участвующим в производстве индивидуумам, от управляющего до последнего подёнщика. В акционерных обществах функция отделена от собственности на капитал, следовательно, и труд совершенно отделён от собственности на средства производства и на прибавочный труд. Это — результат высшего развития капиталистического производства, необходимый переходный пункт к обратному превращению капитала в собственность производителей, но уже не в частную собственность разъединённых производителей, а в собственность ассоциированных производителей, в непосредственную общественную собственность. С другой стороны, акционерные общества — переходный пункт к превращению всех функций в процессе воспроизводства, до сих пор ещё связанных с собственностью на капитал, просто в функции ассоциированных производителей, в общественные функции.»[2]
Формально Маркс прав. За счет акций происходит распределение Капитала и прибыли между всеми владельцами, что превращает их в коллективного собственника. Об этом же говорит и Келсо, на которого ссылается товарищ Опарин. Но все это не учитывает нескольких моментов:
1. Труд, даже при наличии у трудящегося акций, остается отчужденным. Производитель не может владеть продуктом своего труда. Он владеет лишь его частью в денежном виде. В то же самое время, с учетом многокомпонентности современного производства, он и производит лишь малую часть от продукта труда. Неотчуждаемый труд возможен только в ремесленном мелкотоварном производстве и/или в творческом производстве (интеллектуальная деятельность). Но и это должно быть поставлено под вопрос. Т.к. в той или иной мере я обладаю продуктом труда (являюсь его частью) только в процессе производства. В тот момент, когда мой труд завершен, продукт труда начинает жить другой жизнью, частично он я, т.к. может быть ассоциирован со мной, но он не я, т.к. в отличии от меня он обладает завершенным и неизменным (в-себе) бытием, а я продолжаю существовать вне и помимо результата своего труда.
2. Малое количество акций, обладает малой прибылью и минимальным (если не нулевым) влиянием на политику предприятия. Что усиливает отчуждение владельца акций, задействованного на производстве от самого производства. И здесь мы начинаем догадываться, что слово «общественный» всего лишь фикция, обман, иллюзия, которой хотят связать и мотивировать работника.
3. Такие, «обесцененные» в глазах работников, акции, сыграв свою первоначальную роль[3], вымываются из карманов граждан и оседают у более обеспеченных граждан, не нуждающихся в продаже собственной рабочей силы.
Форма собственности «акционерное общество» в цитате Маркса дана в общем виде, и наши замечания носят общий характер. Но даже в таком виде понятно, что с марксистской теорией не все так гладко, как выглядит. С нашей точки зрения, трактовка товарища Опарина – это маленький реверанс в сторону буржуазии, которую он собирается «радикально реформировать». А значит повод для дискуссии и «размежевания».
Теперь перенесемся в конец статьи товарища Опарина, к тому чем собственно является «радикальный реформизм», на основе которого мы должны сформировать «широкую левую»:
«На данный момент очередным (и важным) этапом нашей «революции слева» стало бы установление демократического гражданского контроля над сферой экономики (коллективов предприятий – над предприятиями; жителей городов и посёлков – над муниципальной собственностью; приватизация национальных активов, градообразующих государственных предприятий – только через национальный и/или региональный референдум и так далее; в наших условиях также считаем целесообразным помимо государственной и частной собственности вернуть в правовое поле понятие «общественной» — например, коммунальной или муниципальной — собственности).»
Ничего нового и ничего оригинального – расширение общедемократических прав. Такие и подобные пункты прописаны в большинстве программ левых и окололевых партий и объединений. Другой вопрос, что в случае с «революционерами», расширение рамок прямой демократии должно вести к радикальному изменению общественных отношений, собственности на средства производства и т.д. В сотрудничество с либеральными партиями, участии в выборах, деятельности в любых легальных инициативах революционеры видят инструмент, переходный этап. Целью же является радикально изменение системы власти и, соответственно, всего социума. И это основное отличие от «реформаторов», для которых «реформирование» и есть самовоспроизводящаяся в их дискурсе цель. Бесконечный процесс подправления капитализма в рамках капитализма.
Это же можно выразить и по-другому. «Революционизм» диалектичен, т.к. включает в свой дискурс и эволюционные, и революционные элементы. «Реформизм» антидиалектичен, позитивен и инертен (при внешней бурной активности)[4], т.к. предполагает только изменения формы, без изменения качества. И это, к слову, одна из проблем теоретического наследия Энгельса, который (и товарищ Опарин с нами согласится) заложил не только теоретические основы современной социал-демократии и еврокоммунизма, но произвел на свет несколько манифестов позитивизма, которые, к сожалению, являются настольными библиями многих постсоветских «коммунистов».
Подытожим. Первостепенной задачей для нас (марксистов) сейчас является не массовое братание всех со всеми, не попытка влиться в любой хотя бы чуть-чуть «левый» движ, а:
1. Дискуссия и формирование более-менее стройной современной социально-экономической теории. И, параллельно, размежевание и объединение.
2. Анализ современной белорусской ситуации на основе теории.
3. Выводы и тактические решения на основании анализа.
Без этого белорусское «левое движение» так и останется атомизированным собранием кружков по интересам из двух человек, крайне уязвимым для действий властей.
[1] «Реформистской» и «революционной». Latur
[2] К.Маркс Капитал. 3 том. Глава 27. Издание Института Марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.
[3] «Колоссальное расширение масштабов производства и возникновение предприятий, которые были невозможны для отдельного капитала.» К.Маркс Капитал. 3 том. Глава 27. Издание Института Марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.
[4] Борьба с выбоинами на дорогах может быть «революционной», если она попутно предполагает опыт самоорганизации и консолидации гражданского общества. Либо «позитивистской», если целью является заставить Власть работать «правильно».
About The Author
