Третий фрагмент текста о событиях, связанных с президентскими выборами 2010. Хронологически 20-23.12., столько я находился на свободе после акции протеста.
______________________________________________
ОТ ЗАКАТА ДО РАССВЕТА
Страшный человеческий грех — малодушие. Точнее, страх, который порождает чувство беспомощности. Маховик репрессий раскручивался удивительно быстро, видимо, его давно придерживали в режиме ожидания.В ночь с 19-го на 20-е были арестованы кандидаты в президенты РБ Н. Статкевич, А. Санников, Р. Костусев, Д. Усс, В.Рымашэуски. Кандидату Михалевичу “Альфа” вышибла дверь, Некляев ночью похищен из больницы, поползли устойчивые слухи, что поэт мертв. Хорошо, что это оказались только слухи. Помимо кандидатов в СИЗО КГБ оказались члены их штабов, родственники, журналисты. Просто случайные люди, занимавшие места в партийной иерархии.
20.12.2010 Романчук толкнул позорное признание по БТ, облив грязью бывших коллег по выборам. Остался на свободе, при том, что его собственные соратники были брошены в застенки “американки”: Павлов, Корбан, Лебедько. Исполнил сольную арию по белорусскому телевидению экс-глава штаба Некляева Дмитриев. Да, Андрейка, спасибо родной милиции. Защитила от пьяных хулиганов.
Телеоткровениям экс-гаишника Саши Класковского не буду давать оценки. Сейчас человек не лезет в политику, но по-прежнему патриот белорусского языка и своей страны. Пусть и выражает это своим, странным слогом.
20.12.2010 Даже сами кандидаты не до конца отдавали себе отчет в происходящем. Одного из них, взятого ночью, после дозы горячительного, выпитого дома, швырнули в камеру. Он не преминул дурашливо похвастать новым друзьям:”Гыыы. А мы чуть Дом Правительства не взяли”, не подозревая что ведется полная аудио-видео запись происходящего в тюремных помещениях. Слава Богу, эти слова для него не имели последствий. Более – снискал снисходительность тирана и избежал хулы проигравших.
Около полудня позвонил брат. “Сергей, хмм. Тебе лучше уехать отдохнуть. На время. Арестовано уже 11 человек из числа организаторов”. “Да ладно. Зачем я им нужен. Президентскую программу Статкевича цитировать? Сценарные ходы в наглядной агитации? Я политтехнолог, а не боевик. Скорее всего всех скоро отпустят”.
В течение дня на резервный мобильный позвонили с десяток коллег, друзей, знакомых из сопредельных государств. Тон их тревожных вопросов касался того же.
Атмосфера страха и смятения опустилась на морозную декабрьскую Беларусь. Продолжались аресты и допросы в регионах.Активист штаба Михалевича получил звонок на мобильный, где его елейно вежливо пригласили на допрос. Он смог только сказать “нет, нет, это чья-то глупая шутка”. Немедленно сбросил мобильный в урну и не заходя домой укатил во Львов. Региональный активист нашего штаба также спешно выехал в Украину: следствие обвиняло его, что якобы действуя по нашему поручению он пытался заказать на БМЗ “три тысячи металлических штырей”. Какая нелепая дикость. Люди уезжали сотнями, некоторые структуры в полном составе, от рядовых, до полковников. С ними, как обычно, пытаясь словить политконъюнктуру следовали обычные экономические беженцы.
Обыски затронули не только политических и общественных активистов, но и людей далеких от политики. Следственная логика имеет мало общего с житейской. “N был с кандидатом в машине, собственная в ремонте, значит изначально предназначалась роль водителя. Права есть также у сына N, но нет машины. Зато машина есть у лучшего друга сына N”. Приблизительно таким понятийным винегретом оперировали органы в отношении задержанных. Нетрудно догадаться, что обыски проходили как у самого N, так и дальше по цепи. А чревато это вот чем. Возможно, нам известна только вершина айсберга искалеченных человеческих судеб. Что греха таить, во многих вполне добропорядочных семьях валялись этакие артефакты из прошлого. Кто-то со времен спортивной юности хранил стартовый пистолет. У кого-то подросток-балбес спрятал косячок от родителей и забыл. Даже найденная черная бухгалтерия или сомнительное хоум видео насмерть пугали обывателей. Подумайте, на какие тяжелые компромиссы были вынуждены идти люди чтобы остаться на свободе. Перечислены примеры из реальной практики работы органов зимой 2010-2011г.
Появляется вопрос, можно ли раскрасить черно-белую картину декабря? Можно попробовать. Опера в штатском, присланные начальством для усиления и избитые также, как и демонстранты бойцами внутренних войск собирали женщин и детей, выводили их за оцепление, пользуясь ксивой и отпускали. Говорят, так было. Но говорит о людях, а не системе.
20.12.2010 Позвонила Любовь Лунева. С ней связалась государственный защитник Н. Статкевича и сообщила, что он отказался от дачи показаний, объявил голодовку и требует адвоката с которым уже работал. С чего начать?
Передал вести от кандидата прессе. Пока Николай Викторович в тюрьме, а я на свободе, я буду его голосом.
Офис правозащитников. Строгая Наста вопросительно на меня взглянула. Вообще-то мы с ней были знакомы, но я не преминул расправить павлиний хвост:”Добрый день, я руководитель избирательного штаба кандидата в президенты…”. “Я ведаю, хто Вы. Сядайце”. После правозащитников визит к адвокату, осталось только собрать передачу. Теплые вещи и бутилированную воду голодающему.
С первого дня мы работали вместе с Мариной Михайловной Адамович. Без ее мужества и личного транспорта дела шли бы куда как медленнее. Да, наступили смутные времена, когда некоторые в ужасе стирали из записной книжки мой номер телефона. Поэтому сознательно не трогали штаб и региональный актив “Народной Грамады”, чтобы не навредить. Похоже на довлатовскую байку, как попавший в опалу Зощенко завидев знакомых переходил на другую сторону улицы. Когда его спросили, почему он так делает, писатель ответил:”Я помогая друзьям не здороваться со мной”.
20.12.2010 С наспех собранной передачей подъезжаем к приемной КГБ со стороны ул. Комсомольская. Там сидел совершенно гениальный прапор. Более удивительного диалога я давно не слышал:”Николай Статкевич у вас?”. “Нет”. “А передачу ему можно передать?”. “Да”. Рядом стояла печальная женщина. Оказалось , это мать Натальи Радиной, приехала из Брестской области поддержать арестованную дочь.
Звонок на основной мобильный. “Серега, привет. Приезжай к нам 23-го на запись передачи в Варшаву”. Это был мой старый знакомец, редактор “Белсата”. Приеду, чего же не поехать. Предрождественская Варшава особенно хороша.
Аресты и обыски продолжались.Арестован шеф штаба Санникова Кобец, сотни простых участников демонстрации.Забиты камеры ЦИП “Окрестина”, от переполнения постанывает Жодинский централ. Часть из них после административного ареста и допросов отпустят. Некоторые пойдут с нами по ст.293 УК “Организация массовых беспорядков”. Кстати, селекция была довольна оригинальная: среди рядовых участников, которых следствие окрестило “погромщиками” и добавило к нам было много ребят из социально неблагополучных семей, ранее судимых. Многие,кстати,неплохие парни, мы с вами знаем их, кто-то впоследствии уехал защищать Украину, кто-то снова сел, “погромщик” с оригинальной фамилией Позняк канул в лету.Полагаю, его фамилия тоже стала аргументом для специфической селекции. Так госпропаганде проще было продать сборный портрет обвиняемых.
На БНФ состоялась пресс-конференция освобожденного экс-кандидата Рыгора Костусева. Около суток он пробыл в “американке”. В распространенном госбезопасностью видео особой крамолы нет, Костусев глубокомысленно рассуждает о “руке Москвы” в провокации возле Дома Правительства. Это и была на тот момент базовая версия следствия: “испортить отношения с Европой”. Конечно, Костусеву повезло, что Лукашенко не скрывал симпатии к земляку (оба родом со Шкловщины) да и крестьянское простодушие кандидата БНФ вряд ли делало его серьезным конкурентом.Во всяком случае я был искренне рад освобождению спадара Рыгора и крепко пожал ему руку.
21.12.2010 Позвонила малознакомая девочка из БХД. Передала сообщение от… Дмитрия Усса. Он на свободе! Мол, найми Статкевичу адвоката. Спасибо Дмитрий Иванович, что бы я делал без Ваших советов. Адвокат у моего кандидата уже есть. А вот почему Вы мне звоните не напрямую, а обходными путями – это загадка. Набираю его номер, в трубке, как и следовало ожидать “абонент временно недоступен”. Усса отпустили под подписку о невыезде, но плата за условную свободу оказалась высока – он был подавлен и не хотел ни с кем говорить.
Неужели жернова системы закрутились вспять?
Повторный звонок из Варшавы. Подтверждаю участие в записи программы для Белсата 23.12. Куплен билет на вечер 22 декабря.
А тучи понемногу сгущались. Екатерина, курирующая новости Белсата в Минске просит дать комментарий. “Так я послезавтра буду с Вашими коллегами в Польше общаться”. “Ничего. Это другой формат. Нам надо для ежедневных новостей. Сейчас подъедет наш оператор”. Пусть подъезжает. Сижу, ожидаю. Через десять минут перезванивает Екатерина, голос у нее более чем встревоженный.”Оператор только успел выйти и был задержан под надуманным предлогом. Будьте осторожны”. “Спасибо, Екатерина. Я Вас услышал”.
Подхожу к хлипкой двери, провожу ладонью сверху вниз. Грань между мирами. Пока ее не вынес ботинок бойца “Альфы”.
22-23.12.2010.”Минск — Варшава” трогается с Центрального вокзала. Смотрю из окна и странное ощущение, что все это увижу не скоро. В сумке джинсы, коньяк и, как потом напишут в милицейском протоколе “Книга Куприн”. По-моему последнее очень смешно.
На станции “Брест-Центральный” ожидаемый протокольный глас: “Марцелев Сергей Владимирович? На выход”. Беру сумку. Ни эмоций, ни прогнозов. Только почему-то вертится в голове:”Пропал, пропал Обуховский дом”.
В профессиональной карьере было всякое. Депортация из Украины, как “угрозу национальной безопасности”. Бегство на служебном “Шевроле” от бандитов Ахметова в Одессе. В конце девяностых донецкие нас чуть не прибили после фиксации вброса фальшивых бюллетней. Белорусы многократно и задерживали, и забирали агитпродукцию. В Саратове мне чуть не разбил лоб бутылкой представитель конкурента на округе.
Поляки и литовцы в этом отношении законопослушнее. Разве что могут подраться ночные расклейщики плакатов, которые одновременно срывают агитпродукцию иных кандидатов.
Пограничники не шибко знали кто я и что со мной делать. Поэтому я до поры махал ЦИКовской коркой доверенного лица. Сидя в кабинете начальника курил, пока не завыла противопожарная сигнализация.Наглел, дерзил и общался с журналистами.”Алло, это информационное агентство Белапан?”. “Да”. “Говорит Сергей Марцелев, шеф штаба Статкевича. Я задержан на погранпереходе “Брест — Тересполь”. Редактор задал пару уточняющих вопросов и, выдержав паузу, добавил: “Держитесь”.
23.12.2010. 03.40 Меня передали местным ментам, которые также не определились с моим процессуальным статусом. Посадили в ленинскую комнату вместе с нехитрым скарбом и мобильным. Позже они сообщили, что Марцелев “освобожден”, что по цепочке повторили медиа. Это же просто. Умер Максим, ну и рис с ним.
На самом деле, под конвоем двух, в общем-то неплохих брестских милиционеров и странного опера КГБ (не произнес в мой адрес ни слова) меня этапировали в Главное следственное управление КГБ в Минске. Пожилой ППСник, когда отошел гэбист прошептал: “Пожалуйста, не говори о политике. Мне два года до пенсии”. Да я понимаю, земляк. Договорились.
Несмотря на поздний вечер здание госбезопасности щерилось щербатой челюстью светящихся окон. Меня отконвоировали на четвертый этаж, два часа пугали опер и скользкий следователь, обещая немедленную свободу за те ценные сведения, которые, по их мнению, я мог сообщить. Статус свидетеля, где я обязан отвечать на вопросы, даже самые нелепые (за какие средства купили квартиру? Личная жизнь кандидата? Квадратура круга?). Ожидаемо, через короткое время я превратился в подозреваемого. Здесь хоть на вопросы отвечать необязательно. Так и знал, что квартира виновата.
Статьья 293 УК “Организация и участие в массовых беспорядках”. От 5 до 15 лет. Мера пресечения — содержание под стражей. Ладно, хоть поспать можно. Сутки на ногах
Через пару дней пернатый прокурор Кулик предъявит мне обвинение (Не виноват? Ну в чем-то же в жизни виноват? Покайся, гордыня грех). Надо было и в самом деле бежать от этих гоблинов. Через восточную границу. Следователь негромко сказал в трубку “конвой”. За спиной щелкнули наручники. Блистательная смена амплуа за четыре дня. Я больше не политтехнолог. Не боец невидимого полка. Даже не политпредставитель кандидата.
Я — арестант.
Предыдущие части:
Сергей Марцелев: Дойти до площади
Сергей Марцелев: Марш Достоинства-2010. Ретроспектива
About The Author
